Врубель, по его собственным словам, стремился «дальше отойти от природы, боясь реализма, слишком земного представления о духе». В этом и заключалась главная причина некоторых странностей, «неправильностей» в рисунке, непонятых большинством его современников. М. Волошин писал в 1908 г.: «Нечто общее есть между безумием Нитцше и безумием Врубеля, в этом пребывании тела здесь на земле в то время, как гениальный дух уже покинул его, в этой страшной полусмерти, которая отмечает избранных».
Врубель действительно закончил жизнь в психиатрической больнице. Многие годы после его смерти было модным работать «под Врубеля», «по Врубелю» писались панно и театральные декорации, расписывалась майолика, делались костюмы и вышивки. Его манере успешно подражали, но стиль этого художника остался уникальным и неповторимым. Врубель привнес в русское искусство новые, мало свойственные ему ранее, возможности пластической деформации ради выражения мира ирреальных, сверхчувственных образов.
По довольно смелому определению Бенуа, это «единственный из русских живописцев, кто мог тягаться с великими художниками Ренессанса». Однако сложность и непривычность изобразительной формы препятствовали пониманию его творчества. В. Стасов, идеолог «национального направления» русского искусства, искренне считал картины Врубеля «нелепыми и безобразными, декадентским хламом». В самом конце своей трагической земной жизни безумный и ослепший художник утверждал, что «жил во все века», строил готические соборы и вместе с Микеланжело расписывал Сикстинскую капеллу в Ватикане... Но, если вдуматься, так ли уж это безумно?
Journal information